Форум » "Мензоберранзан: Паутина интриг" » 16. Рассказ о жизни. И смерти. » Ответить
16. Рассказ о жизни. И смерти.
Adventure: Место: Семейный склеп Дома Фэн Тлаббар. Время: 29 – 30 Элейнт/ 29 - 30сентября 1370 г. ЛД Участники: Виктория, Лломир. Предыдущий эпизод.
Ответов - 25, стр:
1 2 All
NPC: Помещение было небольшим, и в то же время каким-то пустым, необжитым. Мебели, окромя каменной лавки, не было; архитектурных украшательств – любимых дроу паучков, паутины, замысловатых розеток – тоже. Лишь потолок был густо усыпан крестиками – рисованные какой-то люминесцентной краской, они излучали слабое синеватое сияние и были далеки от того, что происходило внизу. Юноша смотрел на Викторию долго, и в то же время совершенно равнодушно. - Так вот ты какая... – пробормотал он без интереса, возвращаясь к перебору чёток. Черты его лица были тонкие, будто высеченные из мрамора. Глаза, казалось бы, тоже больше подошли статуе, а не живому существу. Глухой стук зерен... Молчание... Черная бусина скользнула по нити... Большой палец уткнулся в серебряного паучка-разделителя... Губы юноши дрогнули. - Тебе страшно? – тихо спросил он.
Виктория: Вечно стеснительная, Виктория уже не обращала внимания на прикосновения многочисленных рук, что отмывали ее кожу от грязи, а затем натирали маслами и благовониями. Она не замечала снующих туда-сюда служанок, что заплетали ей волосы, и не слышала шуршания ткани. Она просто молчала и позволяла себя одевать. Ее мысли были далеко отсюда. Девушка не знала, что задумал Лломир и его господин. Ей было все равно. Как она вообще могла поверить, что этот дроу может стать ей другом? Его последние слова ножом резанули по сердцу, и оставили глубокий след. Едва мелькнувшая в дали надежда вновь потухла. Ей обещали помощь, но для чего? Только чтобы потребовать что-то взамен, а потом вновь запереть в клетке? Колдунья поняла. Прав был Лломир, когда говорил, что никому нельзя доверять. Здесь она была совершенно одна. Все поглотило чувство безысходности. И вот сейчас она сидит, смотря куда-то в темноту. Взгляд неподвижен, руки спокойно сложены на коленях, ничего не выражающее лицо, и красивые легкие складки одежды легкой дымкой струятся по телу и спускаются вниз на каменную лавку и пол. - Да. – Тихо прошептала она одними губами.– Страшно. Никогда не показывать никому своего страха. Показать, значит проявить слабость. А Подземье не терпит слабости. Но сейчас это уже не имеет ни какого значения. «Совсем скоро это все закончится.» Девушка вздохнула и вновь почувствовала уже знакомое покалывание на груди ниже ключицы: тяжелый стальной паук, похожий на ожерелье и держащий лапками складки ее платья, нервно заерзал, словно испугавшись, что девушка сейчас захочет его сорвать, и от этого сильнее впился ей в кожу своими маленькими челюстями. Вика едва заметно поморщилась, поборов испуг и отвращение, она никогда не любила пауков и до ужаса боялась их. - Куда меня поведут? – Все так же не смотря на собеседника тихо сказала колдунья. Не то, чтобы ей было это действительно важно, просто звук чужого голоса немного успокаивал.
NPC: Юноша смотрел на Викторию, даже, казалось, сквозь нее. Сквозь стены, сквозь коридоры, сквозь тьму тоннелей. Молчал. Будто даже и не дышал. Потом будто ожил, резко сдвинул бусину четок. - Молодой господин отправился в путь. Молодой господин должен быть со свитой, - проговорил он; голос был ровным, пустым, совершенно лишенным даже намека на какое-либо чувство. Еще одно бусина перескочила на новое место. И еще одна. Издали донеслось протяжное, больше подобное вою, пение. Он вздрогнул, сел ровно, как по струночке вытягиваясь – но лишь на долю мгновения. Плечи юноши опустились, сам он немного сгорбился; так, как восковая фигурка постепенно отекает под действием тепла. - Скоро… - проговорил он чуть слышно. Губы его легонько подрагивали. Нарисованные крестики на потолке сияли все так же безмятежно и безразлично…
Виктория: Слова юноши болью отозвались в сердце. Что бы ни говорил Лломир о том, что один из них неизбежно должен был умереть, она не могла простить себя. Убийство ребенка – самый подлый и ужасный поступок. Вика устало прикрыла глаза, едва заметно нахмурившись, но только на секунду. Она все это натворила, и она была готова нести ответ. «Испытывают ли дроу страх?» - задумалась она. – «Может быть он и не похож на тот страх, что испытывают люди, но… Как и все, они рождаются на этот свет совершенно невинными. Дети…» Колдунья медленно подняла руку и коснулась тонкой, едва ощутимой пластинки за своим ухом, которая внешне ничем не отличалась от ее собственной кожи. Вика уже почти забыла, о том, что Лломир дал ей ту и пообещал прийти. Но… Девушка была уже не уверена, хочет ли она этого. Однако, как и просил бывший спутник, она аккуратно поддела пластинку ногтем и, отцепив от кожи, положила под язык. Ее лицо вновь не выражало ничего кроме смирения и какого-то едва ли не мертвенного спокойствия. Виктория уже не была уверена в том, сдержит ли полуэльф свое слово или может у него просто ничего не получится. Что ж… Возможно так было бы даже лучше. - Тогда… - вновь тихо произнесла девушка, смотря на каменный пол и чувствуя его холод практически босыми ногами, всего лишь обмотанными шелковыми лентами. – Тогда я провожу молодого господина. – Бледные губы дрогнули в печальной едва заметной улыбке. Было немного страшно, но сердце в груди билось спокойно. Тук, тук, тук…
NPC: Холодный, тусклый свет с потолка. Скрип двери. Противный, тягучий. На пороге три силуэта. Дроу – старуха и две женщины. В платьях черных, длинных, с бахромой разрезов. Молчание. Застывшие тени. Ни одного слова. Зачем? Ведь все понятно. Тишина, казалось, длящаяся вечность и в то же время не продержавшаяся лишь несколько мгновений. Юноша всхлипнул, повалился на колени. - Несправедливо... она... - бормотал невнятно, глотая слова. Он то протягивал руки к дроу, то указывал на Викторию. Одна из женщин, шагнув вперед, одним рывком поставила его на ноги, заглянула в лицо – рыдания враз оборвались. Юноша лишь смотрел на дроу – испуганно, обреченно, - и хватал ртом воздух. А она равнодушно поправила складку на его тунике, подтолкнула к выходу и обернулась к Виктории.
Виктория: Сердце в груди болезненно сжалось. Девушка старалась не обращать внимания на плач юноши, но не могла. К горлу подкатил комок. Внезапно она осознала, что виновата перед этим мальчиком так же, как перед покойным. Его ждала смерть именно от ее руки. Виктория на миг закрыла глаза, болезненно, словно у нее сильно болела голова. Ее решимость только окрепла. Она встала, и только легкое шуршание складок раздалось в ответ. Зеленые глаза обвели взглядом вошедших женщин. Девушка шагнула к ним на встречу, не собираясь сопротивляться. Все внутри мигом рухнуло куда-то вниз, в пропасть, которая была глубже любого Подземья, однако бледное, словно слегка светящееся изнутри лицо, оставалось спокойным. Виктория изо всех сил старалась не поддаваться черному ледяному страху, что постепенно начал охватывать ее. Усилием воли она заставила себя сделать еще один шаг. Пройдя мимо дроу, даже не посмотрев на них, колдунья остановилась напротив выхода. Светлая кожа, намазанная маслами, тускло светилась через легкую черную ткань платья. Тяжелый металлический паук на груди недовольно зашевелился от того что его беспокоят. Волосы девушки, собранные на затылке в высокую прическу и намотанные на острые спицы в голове, очень напоминали паутину. Пряди покачивались в такт ее движений. Девушка смотрела прямо перед собой, стараясь совладать с постепенно нарастающим страхом. Страхом неизвестного. Она не знала, что конкретно ее ждет, но пыталась убедить себя, что готова к этому. Она глубоко вздохнула и шагнула из комнаты, следом за юношей.
NPC: Их путь был недолгим. Узкий коридор, два поворота – и процессия оказалась в пещере, своего рода котловане с отвесными, кое-где покрытыми узорами стенами. Справа и слева, по краям площадки, вырисовывались силуэты. Дроу. С распущенными волосами, в белых длиннополых одеждах, они более походили на ожившие сталагмиты; либо материализовавшихся призраков. Они стояли двумя полукругами, не закрывая слабо мерцающий проход в скале. Царила тишина, лишь зубы юноши стучали, как кастаньеты. Женщина в черных, расшитых пауками одеяньях, появилась из неоткуда; протянула юноше чашу. Тот отшатнулся, пытался заградиться. Его придержали, заставили сделать глоток. - Usstan... – паренек сглотнул. Он не желал, он осознал, передумал, но уже не имел права повернуть назад. – Usstan kyorl ussta dalninil.* Еще глоток. Голос жертвы дрожал, но звучал громче. - Usstan kyorl lit yathtallar de’ lit Qu'ellar Faen Tlabbar.** Глоток. Последний, решающий. Бесповоротный. - Usstan kyorl orthae thac'zilen de’ lit Quarval, usstan kyorl lit waelin jabbuk, yorn de’ Lloth. Uk... zhah lar'ild ussa.*** Слова – неправдоподобно, истерически-радостные, то и дело прерывались. Юноша вцепился в чашу, не желая с ней расстаться, попятился. Ему опять услужливо подсказали нужное направление движения. * Я.... Я вижу свою сестру. ** Я вижу лучших жриц Дома Фэн Тлаббар. *** Я вижу величественные владения Богини, вижу молодого господина в свите Ллос. Он... зовет меня к себе. (дровиш) Если верить письменным источникам и реальной истории, то, во всяком случае, часть жертв соглашалась на ритуал добровольно. Собственно, эта сценка написана под впечатлением обряда, описанного Ибн Фадланом.
Виктория: Босые ноги, обмотанные черными шелковыми лентами, ступали по холодному камню. Но Вика едва ли чувствовала его. Ее светлая кожа сияла сквозь ткань платья и казалась еще более бледной. Девушка так отличалась от всего того, что ее окружало. Ей было не место в этом мире, среди прекрасных и ужасных дроу. Но она шла в этой процессии, смирившись со всем, что уготовано ей судьбой. Лицо колдуньи ничего не выражало. Только скорбь. Скорбь по солнцу, которого она никогда больше не увидит, по дровенку, которого она так жестоко убила, по юноше, что шел перед ней сейчас, по друзьям, которых впрочем у нее вообще не осталось. Ни единого родного человека. «Так будет лучше.» - Успокаивала девушка себя, и изо всех сил пыталась поверить в это. Не получалось. Наконец все остановились. Виктория старалась отстраниться от происходящего. Старалась не слышать голоса юноши, не смотреть на него. Но это не помогало, она словно каждой клеточкой тела чувствовала, страх дровенка, его отчаяние. Как ей хотелось, чтобы это все закончилось побыстрее. Не видеть, не слышать, не чувствовать. Наконец женщина дроу, такая изящная и красивая, одетая в белое одеяние поднесла колдунье кубок, тот самый из которого только что пил мальчик. Она сказала что-то на языке дроу и протянула чашу. Вика послушно приняла сосуд и медленно сделала три глотка. При этом каждый раз, у зелья был совсем другой вкус, так не похожий на предыдущий. Вернув женщине чашу, девушка шагнула следом за юношей, к проходу в скале. Неожиданно для себя она обнаружила, что ее шаги больше не такие твердые, как раньше. Сердце забилось быстрее, ужас волной накатил на нее. Виктория посмотрела по сторонам и ее зрачки сузились от страха. Прекарсные темные эльфы куда-то исчезли, но на их месте оказались существа на столько страшные и безобразные, что хотелось вопить от ужаса. Они щелкали своими челюстями, размахивали жалами, вскидывали рогатые головы на неестественно длинных шеях и протягивали свои конечности-щупальца к жертве. И только несчастный мальчик-дроу оставался прежним, таким же испуганным и печальным. «Не смотреть… Не смотреть…» - Повторяла про себя колдунья, чувствуя как по виску скатилась капля холодного пота. Преодолевая ужасную дурноту и слабость, она продолжала шагать вперед.
NPC: Призрачное свечение тоннеля на деле оказалось росписями. Тонкие люминесцентные линии сплетались в узор, очерчивали перевернутые фигуры – дроу, пауков, скелетов – марширующих вдоль стен дромоса. Коридор завершился помещением: небольшим, заваленным разнообразным барахлом, украшенным реалистичными до жути фресками, все больше изображающими каких-то демонов. Юноше указали коврик, где присесть; Викторию тоже подтолкнули к ее месту. Пленники не были участниками церемонии, скорее вещами – такими же, как многочисленные амфоры, сундуки, коробки; они просто были элементами правильно организованного пространства. В центре, конечно же, был Лираэн, когда-то многообещающий принц Дома Фэн Тлаббар, так и не прошедший Обряд Крови. Магическое пламя убило дровенка, но не успело испепелить его тело. Куски мяса будто спеклись с костями, запечатлев, каким был дровенок в последний момент. Напряженные мышцы, растопыренные пальцы правой руки, раскрытый в крике рот. Наверное, сами дроу нашли картину жутковатой, раз накрыли серебряной маской лицо мальчика. Одна за одной зажглись, мигнув, лампадки в углах помещения. Церемония продолжалась. Не было ни вспышек молний, ни дымов, ничего из тех фокусов, что любят маги. Только тоскливое, будто отдаленное пение молитвы. Одна из женщин подошла к юноше, ласково, казалось, прижала его к себе и активировала паучка-заколку. Юноша всхлипнул – от боли, страха – и стал медленно оседать. По пальцам его пробегала дрожь, а широко раскрытые глаза наблюдали, как лампадки горят все слабее и склеп медленно погружается во мрак...
Виктория: Она старалась не смотреть вокруг себя, не видеть тех страшных чудовищ, что окружали ее. Войдя в помещение, что должно было стать ее могилой, девушка почувствовала, как задрожали ее колени. Взгляд зеленых глаз сразу же упал на обожженную ужасным пламенем фигурку в серебряной маске. Сердце в груди болезненно сжалось. Это был ее огонь. Это он сжег парнишку. Неожиданно Виктории захотелось закричать и убежать. Убежать куда угодно, лишь бы подальше, лишь бы не видеть его, призрака, что не желал отпускать. Колдунья бросила беглый взгляд на юношу, с которым ее сюда привели, и к горлу подкатил комок. Она знала об уготованной ему участи. И это тоже была ее вина. «Это моя вина… Только моя.» Если бы Вика могла говорить, наверное, она бы кинулась просить мальчика простить ее. Но ее собственное тело отказывалось повиноваться. «Монстры», поддерживающие колдунью, подвели ее к телу Лираэна. Глаза дровенка с укором смотрели на нее сквозь прорези серебряной маски. Вика почувствовала, как слеза скатилась по щеке. Девушке помогли подняться и лечь в каменный саркофаг рядом с телом. Что-то тяжелое и холодное сдавило грудь, но она по-прежнему не могла закричать. Виктория попыталась повернуть голову, чтобы взглянуть на юного эльфа, но не смогла из-за накатившей волны слабости. Задвигающаяся темная каменная крышка была последним, что она видела прежде чем ее тяжелые веки сомкнулись, и она погрузилась в холодную тьму. «Неужели… Это конец. Отец… Мне страшно. Я не хочу умирать. Не хочу! Не хочу умирать. Пожалуйста…» - Только под самый конец к ней пришло простое понимание того, как же ей хочется жить. Если это и была смерть, то в загробном мире было ничуть не лучше чем в сыром, холодном подземелье. Девушка попыталась пошевелиться и спустя пару попыток ей с трудом, но удалось это сделать. Жуткая слабость все еще не желала отступать. Она медленно открыла глаза, едва подняв веки. Вокруг царила непроглядная почти осязаемая тьма. Колдунья не сразу вспомнила, что с ней произошло. Но как только сознание более-менее вернулось к ней, как дыхание тут же перехватило. И сколько же она так пролежала тут? Сердце вновь бешено забилось в груди. Только сейчас, лежа в каменном гробу рядом с изуродованным трупом, Вика поняла, как сильно хочет жить. Ее била мелкая дрожь, а из груди вырывались рыдания. Ей было страшно, страшно что она так и умрет здесь. Ну почему?! Почему она не умерла во сне? Неужели она должна будет мучиться здесь? - Нет… Я не хочу. Пожалуйста. Выпустите меня. – Всхлипывая, Виктория слабо ударила по каменной крышке. Ее руки дрожали, но она не успокаивалась, словно могла бы разбить этот безжизненный камень. Ей было по-настоящему страшно. Она чувствовала что безжизненное тело Лираэна лежит рядом с ней. Ей казалось, что он тянет к ней свои руки, чтобы заключить в ужасные объятия. - Умоляю. – Срываясь на рыдания, повторяла она. – Я не хочу так... Я хочу жить! Не оставляйте меня здесь! Кто-нибудь...
NPC: - Виктория... – гулко пронеслось в ответ на призывы девушки, - Виктория... – зазвучало уже чуть ближе. Или дальше? Шепот эхом отскакивал от сводов, менялся до неузнаваемости. И все-таки он приближался. Что-то скребнуло о мраморную плиту – и та начала медленно отодвигаться. Уже можно было различить, как слабый свет дрожал в отдалении, выхватывая из мрака чудовищные оскалы изображений на фресках, сплетая из теней фантастические фигуры. Они менялись, оживали под действием трепещущего огонька. Только склонившийся над саркофагом темный силуэт, казалось, был неподвижным. - Виктория... – зашелестел тихий голос.
Виктория: Девушка не могла поверить. Ей казалось, что это только в ее воображении кто-то повторяет ее имя. Она на мгновение притихла, вслушиваясь в тишину, словно боясь спугнуть. Но нет, снова повторилось. Сердечко в груди замерло, чтобы вновь бешено забиться в груди, подобно маленькой птичке, перед которой вот-вот откроют дверцу клетки. - Я здесь! Пожалуйста… - Все так же со слезами повторила колдунья, не переставая стучать и царапать крышку. А вдруг ее не услышат? Нет! Этого нельзя допустить. – Прошу! Не оставляйте меня! Я тут… Камень неожиданно заскрипел, и тусклый огонек прорезал эту ненавистную непроглядную тьму. Вика видела только темный силуэт и никак не смогла бы разглядеть лицо своего спасителя, но ей это было сейчас не важно. - Прошу… – Всхлипнув, она протянула дрожащие руки к фигуре. Хотелось ухватиться за этот образ, почувствовать, что он настоящий. Что это не сон. Слезы крупными каплями катились по щекам, все тело била мелкая дрожь, а дыхание перехватывало от рыданий. Нужно бежать, подальше от сюда, от мертвого юноши, от страшных образов, что, кажется, сейчас сойдут со стен, чтобы уже наяву продолжить свое странное шествие. - Не оставляй меня… – Повторила она, пытаясь побороть слабость и сесть.
Faer: - Я не оставлю тебя, я же обещал, - прошептал Лломир. Да, это был он. Ловкостью и магией он пробрался в дроувийский некрополь, беззастенчиво осквернил могилы предков, нагло нарушил покой мертвецов... Не жалел. У него вообще были странные ощущения. Впервые, наверное, в жизни плачущая людская женщина не казалась ему жалкой; впервые ему не хотелось брезгливо отвернуться. Ведь это была его Викто. И еще. Это совершенно вещь немыслимая, но он чувствовал, будто сам испил ее страха и отчаяния. Наваждение... - Иди ко мне, - проговорил Лломир и, не раздумывал долго, подхватил девушку на руки. Нес осторожно; и недалеко, только чтобы примостить на сундук у входа. Наверное, следовало бы отнести Викторию наружу, прочь из склепа - но что поделать? Не тянул Лломир на легендарного рыцаря Авардо: и ростом не вышел, и сил маловато. Жалел. - Слабость уйдет, должна уйти... - говорил он, заглядывая в ее лицо, путаясь в словах. – Все самое страшное позади. Ты немного отдохни... Остался один рывок, последний рывок, на свободу. Ты ведь сильная у меня, да? Эм... может, вина хочешь? – беспокоился...
Виктория: Дрожащими руками, она обхватила его за шею, когда он вытаскивал ее из этого ужасного гроба. Она сразу же прижалась с нему, такому живому, дышащему. Она все еще не знала кто же ее спаситель, но ей было все равно. Самое главное, что за ней пришли. Что не оставили. Девушка чувствовала, как бьется его сердце, пока он нес ее. - Лломир… - Наконец поняла она и еще крепче вцепилась в него пальцами. Он пришел. Он вернулся за ней. Как и обещал. – Лломир… - Снова повторяла она имя спутника, все еще дрожа и всхлипывая. Но теперь это были слезы облегчения. Полуэльф усадил девушку на сундук, а она, все еще не желая отпускать его, хватала его слабыми руками за руки и одежду. Он что-то говорил колдунье. Но все слова доносились словно откуда-то издалека. Хотя звук знакомого голоса немного успокаивал. Виктория посмотрела в синие глаза и судорожно вдохнув кивнула. Она не поняла, что же у нее спросил спутник, но это ведь было и не важно. Девушка протянула руки и обняла Лломира, прижавшись щекой к его животу. Не желая отпускать. Взгляд ее скользнул по темному помещению. И хоть видела она плохо, ей на мгновение показалось, что она смогла различить юношу, что пришел сюда с нею и сейчас спал мертвым сном, сидя все на том же коврике. Колдунья отвернулась, уткнувшись носом Лломиру в живот. - Ты пришел… - Наконец вновь тихим дрожащим голосом произнесла она. Затем подняла голову и взглянула вверх, пытаясь мокрыми от слез глазами рассмотреть темное и до боли родное лицо. – Лломир… Его сердце тихо стучало – тук-тук тук-тук. И казалось, что нет ничего лучше этой живой песни.
Faer: Лломир провел ладонью по волосам девушки. Он действовал неуверенно и до того неуклюже, словно был каким-то механическим големом, а не живым существом. Молчал. Он не умел говорить много и утешительно; в Дамбрате вообще не было выставлять чувства напоказ. Он не мог бы сказать, сколько вот так простоял. Время как будто перестало существовать и вместе с тем казалось осязаемым, практически видимым. Таким монументальным и нерушимым – и в то же время разбившимся от одного неловкого движения: Виктория умудрилась зацепить лломирово клеймо. Темный зажмурился, вцепился в плечо девушки. Боль была такая, что хоть скули в углу. Но она отпускала. Оставалась лишь память о словах Везлина: «Я всегда стою за твоей спиной... Мне принадлежит твоя жизнь, твоя свобода. Я заберу все, что хоть немного дорого. Заберу и растопчу». А Лломир... Знаете, жители Дамбрата – необычайно гордый народ. В былые времена они убивали близких и бросались на меч сами, только чтобы врагу в руки не попасть. Теперь народ измельчал. Или это Лломир был паршивой овцой? Сам, по малодушию, девицу добыл, принес, положил к ногам хозяина. Мог говорить про давящие обстоятельства; о том, что он одиночка и эгоист. Полукровка осторожно отстранился от Виктории. - Прекрати, - отрывисто прошептал он. И давай полой пивафви слезы девушки по щекам размазывать. - Приучайся быть сильной. Только так есть шанс, - говорил наставительно, заглядывая в милое лицо.
Виктория: Почему-то Виктории на миг показалась, что она видела упрек в синих глазах своего спасителя. Возможно это от того, что тот так сильно сжал ее плечо. Она вздрогнула, то ли от прикосновения, то ли от странной вспыхнувшей на миг легкой ноющей боли. Видимо действие снадобья все никак не проходило. Она отстранилась от полуэльфа и, глядя на того, молча кивнула. Ее руки все еще дрожали, но она заставила себя опустить их на колени, с такой силой сжав их в замок, что побелели костяшки пальцев. Девушка отчаянно пыталась взять себя в руки, пока Лломир вытирал ее слезы. Колдунья глубоко вздохнула, как-то судорожно хватая ртом воздух. - Хорошо. – Тихо ответила она, опустив глаза. Ей самой очень хотелось быть сильной, ничего не бояться, но все нутро почему-то до сих пор сжимала невидимая рука, заставляя девушку дрожать. Однако страх уже ослаб и Вика, наконец, совладав с эмоциями, пусть все еще шмыгая носом, но могла мыслить более-менее ясно и говорить. Зеленые глаза пробежались по легким складкам ее полупрозрачного платья, затем по едва освещенному помещению. От одной только мысли, что где-то в этой темноте лежат те, кто погиб по ее вине, к горлу вновь подступил комок, и колдунья обхватила себя руками за плечи так, словно ей было очень холодно. Она сумела удержать себя в руках. - Что будет дальше? – Она вновь посмотрела на Лломира, изо всех сил стараясь, чтобы голос ее не дрожал. Получилось не очень хорошо. – Куда мы пойдем теперь? – Во взгляде все еще влажных глаз светилась надежда. Виктория надеялась, что Лломир больше не оставит ее одну в этом подземелье. Она была уверена в этом, ведь он пришел за ней. Он не бросит ее. Вот он, Лломир, такой сильный, такой бесстрашный. Кажется, он ничего-ничего не боится. Очень хотелось быть такой же сильной, не сгибаться под ударами судьбы. Вика верила ему.
Faer: От Лломира не укрылось, что девушка зябнет – и он тут же поспешив исправить оплошность, накинув на Викторию плащ. - Вот так будет лучше, - тихо проговорил он, закрепляя одежду булавкой. Темный в который раз заглянул девушке в лицо, вытер непримеченную ранее слезинку, поправил складку плаща; он все тянул и тянул с ответом... - Мы пойдем к моему хозяину, под покровительство, - заговорил Лломир, отводя глаза. В пору было выть от ощущения собственного бессилия, стучать кулаком об каменную стену. Слушая и соглашаясь на план Ссзтигжа-Орлиани, Лломир хотел внести маленькую поправку и дать возможность девушке сбежать. В тот момент он не боялся никакого из возможных наказаний. Он мнил себя достаточно хитрым и изобретательным. Дроу оказались умнее, все просчитав. Они не запугивали наказаниями (у дамбратца бы хватило глупости сыграть в мученика); они просто сказали: «Отрава сильна, многокомпонентна. Первое снадобье лишь смягчит и отсрочит действие. За противоядием пусть девушка приходит сама». Вот так коротко и ясно, а сеть не разорвать. Полудроу примостился на сундук, осторожно обнял Викторию за плечи (пусть и боялся, чтоб та вновь не разрыдалась). - Ты спрячешься от недругов, - подбирал он слова утешения так, чтобы предложенный девушке сценарий игры «я выгадал тебе жизнь и теперь та жизнь принадлежит мне» выглядел не страшно и в то же время убедительно. - Ты наберешься сил, - продолжал полукровка. - А потом я обязательно что-то придумаю - и ты удерешь на поверхность. Согласна? – он не дождался кивка девушки и продолжил, - Тогда покажи, что на своих уличных представлениях ты действительно хорошо выступала. Сыграешь перед всеми гордую королеву-мать?
Виктория: И пусть руки все еще дрожали, а в горле застрял комок, все же девушка почувствовала уверенность. Знаете ли вы, какой подчас огромной силой обладает дружеское прикосновение или взгляд, подаренные в нужный момент? Эта молчаливая поддержка стоит тысячи громких слов. Вике неожиданно подумалось, что теперь ей будет не так страшно и одиноко, просто потому, что она, что не одна. Закусив губу и еще сильнее сжав, колдунья глубоко вздохнула, пытаясь обрести хоть какое-то душевное равновесие. И пускай слова Лломира звучали как-то неуверенно, все же Виктория верила ему. Ей просто очень хотелось поверить. Может и правда не все потеряно? Она кивнула. - Я постараюсь. Я стану сильной и не буду бояться. – Тихо, чуть хрипло ответила она и повернула голову, взглянув в темное лицо полуэльфа. – А ты? – Едва слышно, почти одними губами, тут же спросила она. – Что будет с тобой? Там, в камере, ты сказал, что верен своему господину… - Она замолчала, но покрасневшие глаза сказали все сами. Верил ли сам Лломир своим словам? Хотел ли он в это верить?
Faer: - Эт, все тебе надо знать... – протянул Лломир. Он так старался держаться небрежно, что переигрывал, - ну верен. Что с того? По-тихому, чтоб господин не узнал, я могу и свои интересы обустраивать. - Он криво улыбнулся и продолжил говорить уже с легким вызовом, - Надеюсь, ты не примешься меня потчевать человеческой моралью? Перед лицом Виктории полукровка продолжал изображать беспринципного дроу; перед суровым ликом предков – утверждал, что вредных привычек он нахватался от людей. Лломир никогда не отличался честностью. Ранее он бы еще добавил в это игру экспрессии, эмоций; теперь как-то быстро потухал. Наверно, обстановка способствовала. Склеп. Гора сокровищ. Свежие трупы. Понимание, что это, возможно, единственный разговор с девушкой, не рассчитанный на дроувские уши. Горечь. Тоска. Прищемленная гордость. - Господин меня по холке треплет, косточки бросает, - рассказывал полукровка, - А я виляю хвостом и преданно смотрю ему в глаза. Собираюсь делать карьеру. А когда найду способ перегрызть поводок – я его предам. Хороша верность, да? Он бросал слова в темноту, смаковал подробности, злился, ненавидел. Наверно, можно добавить, что ожидал жалости – но это смешно и наивно; каждый должен был сам за себя. - Виктория… - протянул он глуше; и смотрел на колени девушки, - мне нужна помощь мага. Подсоби мне с заклятием – и я выручу тебя.
Виктория: Колдунья не могла сказать точно, действительно ли в словах полуэльфа была наигранность или ей только показалось? Да и какая разница? С пару мгновений Вика как-то чересчур сосредоточенно изучала лицо спутника, но затем отвела взгляд, уставившись куда-то в темноту. Поплотнее закутавшись в плащ, она обдумывала все, что только что услышала. Девушка не могла судить Лломира за его «верность» господину, да и не собиралась. Кому понравится жизнь собаки, что сидит на цепи и получает кости с хозяйского стола. А иногда помимо них еще и побои. Возможно, ее ждет почти такая же участь. Участь похожая на ту, что настигла ее спутника. Только хуже. «Зачем дроу брать под покровительство такую как я? Разве что Лломир попросил за меня?» - Этот вопрос не давал ей покоя. – «Он сказал, что наверняка с меня потребуют что-то взамен. Но что? У меня же абсолютно ничего не осталось.» - От одной этой мысли девушка неожиданно почувствовала себя совсем маленькой и никчемной. Но нет, это не так. Она ведь теперь не одна! По крайне мере хотелось верить в то что это не совсем так. Услышав, как ее назвали по имени, Вика как-то рассеяно вновь подняла глаза на своего спасителя. Он смотрел куда-то , только не на нее. Просил об услуге взамен на помощь. А что если это и взаправду он попросил хозяина за нее, именно потому, чтобы просить что-то в обмен на ее спасение? «Нет, врятли? Как же так то? Как я вообще могла подумать о таком? Но… Это ведь возможно.» - Светлые брови девушки едва заметно нахмурились. Но, как бы то ни было, Лломир помог ей. Помог, как помогал в пещерах. Пусть даже рассчитывая на что-то взамен. - Я… - Начала было она неуверенно, все еще хриплым голосом. Удивительно, но, казалось, она только сейчас вспомнила, что вообще владеет магией. – Я ведь не так уж много умею и знаю. Да и выходит не всегда. И компонентов у меня нет, дроу ведь забрали все мои вещи.– Колдунья чуть поджала губы и внимательно посмотрела полуэльфу прямо в глаза. – Но можно попробовать. Что за заклинание?
Faer: Как бы там людские философы не нахваливали альтруизм, как бы говорили о порочности взаимовыгодных отношений, в Дамбрате считали по-другому. Обеспечение взаимной выгоды считалось вещью правильной, честной, естественной; равносильной обмену Дарами. Поэтому моральные терзания Виктории Лломиру было не понять; коли на то пошло, его мучили иные страхи. Полукровка прятал взгляд, молчал – и понимал, что все равно должен признаться; ведь не утаишь. Он медленно поднял голову, заглянул в лицо магичке. - На мне клеймо. Волшебное, - проговорил дамбратец. Он старался держаться дерзко и опасался увидеть в глазах Викто разочарование или осуждение.
Виктория: Так вот она, цепь, что держала Лломира. Клеймо. Девушка удивленно смотрела на спутника, а затем уставилась куда-то в темноту, нахмурив брови. Кажется, все начало медленно вставать на свои места. Лломир ведь наверняка уже давно бы нашел способ уйти из этого проклятого всеми богами места, да не мог. Кому захочется на привязи сидеть? А ведь и ее ждала подобная судьба. Только еще хуже. Девушка сглотнула. - Боюсь, я не сильна в подобных вещах – Грустно вздохнув, она вновь посмотрела на полуэльфа как-то виновато. – Но… Наверняка же что-то можно с этим сделать. – Она старалась говорить уверенно. Колдунье очень хотелось, чтобы ее слова оказались правдой. Лломир ведь помог ей, а значит, она должна хотя бы попытаться. – Мне нужно взглянуть на нее. «Может, удастся хотя бы понять как или что нужно с этим сделать? Даже если сама я и не могу ничего.»
Faer: Как Лломир не вглядывался, как не всматривался, что бы он не готов был (но не желал) увидеть, ему не удалось считать с лица Виктории ничего похожего на презрение. Да, девушка отворачивалась, но не воротила нос. Проявляла участие. Лломировы кровные, помешанные на чистоте и безупречности, до такого бы не снизошли. Опыт подсказывал, что люди, при всей их любви к морализаторству, - тоже. Но полукровка хотел купиться и купился. - Пожалуйста, погляди, - с жаром проговорил он, - добуду все нужные ингредиенты, скажи только, что требуется. Он, конечно же, понимал, что осматривать и диагноз ставить будут позже, сейчас магичка и на ногах толком не держалась; но даже такой маленькой надежды хватало для воодушевления. Темный сорвался с места, подскочил к барахлу, коего полно вокруг валялось. - Это нам на дорогу, - объяснял полудроу Виктории, попутно пихая за пазуху все, что небольшое, но дорогое, - мы ведь вместе сбежим, да? Хоть бы и в тоннелях укроемся. И все будет как раньше. Я стану охотиться на всякую мелкую дрянь, а ты - шуметь немилосердно… - он улыбнулся.
Виктория: Губы девушки дрогнули в неуверенной улыбке. Видимо это действительно много для него значит, это клеймо. Вон как воодушевился, забегал, даже шутить начал. - Конечно. – Она кивнула. – Как раньше. Вика мысленно вернулась к тем, казалось бы таким далеким, временам, когда они вдвоем путешествовали по тоннелям. Тот такой далекий Лломир казалось, был совсем другим. От того ли что изменился сам, или изменилось его отношение к своей вечно шумной спутнице. А может все дело в том, что над их головами нависла одна и та же угроза. Виктория не знала. Да и какая разница? Важно сейчас совсем другое. Когда картины прошлого рассеялись, и колдунья вновь отчетливо видела своего спутника, она кивнула. - Лломир. – Тут же тихо обратилась она к нему. – А может у тебя есть немного воды? Очень хочется пить. – Она вновь слабо улыбнулась, словно извиняясь. Во рту и в горле у нее сильно пересохло. Девушка немного неуклюже слезла с сундука и пошатнулась, почувствовав босыми ступнями холодный каменный пол. Ноги хоть и держали ее, но все же в них чувствовалась предательская слабость. Но ведь это пройдет. Она поплотнее закуталась в плащ полуэльфа. Колдунья старалась не думать о тех нелегких испытаниях, которые несомненно еще предстояло пройти. Она просто радовалась той небольшой передышке, что смогла сейчас получить. «Все будет хорошо. Так ведь?»
Faer: Лломир, что сделал было шаг по направлению к девушке, в следующее мгновенье замер на месте. - Осторожно, без резких движений, - хмуро проворчал он, пряча за пазуху только что чуть не выпущенный из рук браслет. Полукровка постоял, покосился исподлобья на Викторию, после чего полукровка решил все же исполнить ее просьбу. Он огляделся по сторонам, прищурился. - Вот, - вскоре протянул он протянул чародейке золотой, украшенный рельефами, кубок с вином (добытые тут же, среди подарков мертвецу), - только такое нашлось. Уж не обессудь, - он изобразил усмешку. Недалеко, на полу трепетала свеча, удерживаемая забальзамированной человеческой рукой. В другой ситуации Лломир бы мог долго, с упоением рассказывать о Руке Славы, артефакте, изобретенном амнийскими ворами, чтобы проходить сквозь запертые двери, но нынче несправедливо забытом. Дамбратец же просто следил, чтобы девушка не обронила питье... Виктория перешла под опеку дроу сразу же, как переступила порог поместья. Лломира же ожидала очередная бессонная ночь в раздумьях. Поступал ли он правильно в прошлом? Чего ожидать в будущем?.. Господин Орлиани пожелал видеть Лломира утром; тот даже в какой-то мере обрадовался: собрался преклонить колено, продумал речи, с которыми он вновь, по всей форме, будет испрашивать покровительства, приготовился услышать цену покровительства. Дроу же сделал широкий жест и пригласил к завтраку. Не прислуживать, но – как полукровка не отпирался – составить господину компанию. - За твой успех, - поднял кубок блистательный Весзлин; Лломир вежливо улыбнулся. Аппетита не было, разговор не клеился. Полудроу, принужденный занять свое место, сидел, сложив руки на коленях, рассматривая скатерть, и время от времени выдавливал тусклое: «да, мой господин», «нет, мой господин», «благодарю, мой господин», - а после длительных и настойчивых расспросов: - Девчонка спасла была меня. Теперь долг оплачен. Это... традиция у нас такая... Темный понимал, что поступает невежливо, но ничего поделать с собою не мог. Сложно быть невозмутимым, ведь каждая попытка Весзлина размыть грань между господином и слугою нарушала принятый порядок вещей и выбивала почву из-под ног дамбратца. Что это была за игра такая? Полукровка не желал (или боялся) строить предположения. Под любопытным взглядом эльфа он втянул голову в плечи, молчал и ждал. Весзлин, в свою очередь, забавлялся всласть, пока не смилостивился (а точнее, просто утомился от собеседника, упрямо изображавшего бревно). - Друг мой, может, уже прекратишь шарахаться от каждого шороха? – проговорил дроу с такими мурлыкающими интонациями, - живешь в достатке, девчонку спас, долг, – он улыбнулся вздорному чужеземному обычаю, - выполнил. Разве ты не рад? - Рад, мой господин, рад есем, - ответил Лломир равнодушно, потом же посмел взглянуть на хозяина. - Я опасаюсь за Вас, господин. Разве Вы не рискуете, удерживая человека в своем доме? - Сомневаюсь, что ей безопасно бродить по городу, - тонко улыбнулся Весзлин; темный уловил намек. - Кто в этот дом войдет, тот назад ся не возвращает. Так? – Лломир сосредоточенно рассматривал миску. - Опять бежать надумал? – господин Орлиани удивленно изогнул бровь. Лломир молчал, отстраненно помешивая похлебку. В тишине было слышно лишь, как ложка скребет по поверхности миски. - Я достаточно умен есем, чтобы не делати глупостей, - наконец хмуро проговорил полукровка, и тут же с гордецой выдал: - как я могу отблагодарить Вас за участие? - Пустое, ничего не должен, - небрежно проронил Весзлин. Вообще, дроу был занят там, что обгладывал мясо с косточки, но мнительный полукровка умудрился прочитать в облике господина презрительное: «да что с тебя возьмешь?» - Господин мой! – дамбратец вскинул подбородок, - есем нерадивый слуга, есем плохой собеседник. Но я умею быти благодарным. - Конечно, умеешь, - Орлиани неспешно продолжал трапезничать. - Господин мой! Весь мой народ, все мои предки во славу вас, дроу, кровь проливали... – с жаром заговорил полукровка, - Если Вы позволите и мне, как предки... тоже... Дадите шанс услужити Вам с оружием... - То что? – воин прищурился, - Совершишь подвиг? - Совершу! – выпалил Лломир и добавил не столь уверенно, - Вы, господин мой, видели, я ловок и смел, и оружием владею не хуже Ваших солдатов... - Посмотрим... - хищно улыбнулся дроу. Он отодвинул тарелку и, вытирая платком тонкие, как у всех эльфов, пальцы, добавил, - завтрак окончен. Можешь идти. Весзлин тоже руку приложил Эпизод завершен. Обещанный подвиг Лломира Линия Виктории
полная версия страницы